Штраф: 15 тысяч рублей
Статья: часть 5 статьи 20.2 КоАП
Обстоятельства задержания: одиночный пикет во Владивостоке 23 января 2021 года
Анкета пикетчика:
— Кто вы? Чем занимаетесь?
Я оппозиционно настроенный патриот России. На данный момент заканчиваю обучение в ВУЗе по направлению «экология и природопользование».
— Часто ли участвуете в протестах? Что вас заставляет выходить на улицу?
В акциях участвую редко из-за занятости и невозможности постоянно находиться во Владивостоке, поскольку я являюсь иногородним жителем. На улицу меня заставляют выходить зов души и боль в сердце в связи с вопиющей несправедливостью в нашей стране по отношению к широким слоям граждан.
— Что конкретно происходило в тот день, когда вас задержали?
В день задержания я приехал на автобусе на площадь и встал на возвышении памятника, держа плакат в руках. Спустя приблизительно 5 минут после того, как я начал пикетирование, я увидел, как со стороны обочины, вдоль которой стояла многочисленная техника полиции, в моем направлении пошли несколько сотрудников в форме, но без нагрудных знаков. Я понимал, что вероятнее всего, будет происходить задержание, но бежать был не намерен.
Подойдя, сотрудники сказали «слезаем» и стащили меня за руки вниз. Окружившие нас с полицейскими прохожие, преимущественно бабушки, возмущаясь, пытались узнать, что и на каком основании делают полицейские, после чего полицейские: кратко ответив «мы просто помогли ему спуститься», понесли меня в багажное отделение служебного УАЗа. Спустя несколько десятков минут ко мне в багажник посадили еще одного одиночного пикетирующего, стоявшего с плакатом уже в другом месте.
Допрашивавшая меня в полиции следователь Никитина спрашивала меня об обстоятельствах произошедшего и о том, знал ли я об акции. В дальнейшем мой честный ответ, что я знал о том, что в тот день также планировали выразить свою поддержку граждане, недовольные задержанием Навального, трактовали как то, что раз я был осведомлен о «несанкционированной» акции, значит я в ней участвовал.
На каком-то этапе допроса следователь под предлогом того, чтобы я не записывал наш разговор, предложила положить мои смартфоны ей на стол. После чего она заявила, что будет производиться обыск, поскольку она полагает, что в телефонах содержатся видео с перекрытием трасс (которые еще не начались к моменту моего задержания) и призывы к «незаконным акциям». Никитина отреагировала холодно на мое заявление о том, что у меня есть только виртуальная карта, привязанная к телефону, и без нее я не смогу ни заплатить за съемную квартиру, ни добраться в 2 часа ночи домой (допрос продолжался в ночное время). Отказавшись вызывать понятых, следователь сфотографировала телефоны, лежавшие на столе, и запечатала их. Уже на улице я получил предложение довезти меня до дома, на чем события дня подошли к концу.
— Что думаете происходящем сейчас в стране? Какие перспективы видите?
За происходящим в стране с наблюдаю с ужасом.
Как и многие другие я покупаю на рынке просроченные продукты, поскольку на нормальные не хватает денег. Всякий раз приходя туда, вижу, как опрятно одетые старики и мамы с детьми пытаются свести концы с концами, покупая едва пригодный в пищу товар. На градообразующем предприятии моего города (Большого Камня) — массовые сокращения, при этом на новую «путинскую» судоверфь (ССК «Звезда») местных жителей не принимают, нанимая только вахтовиков, из-за чего наши земляки вынуждены уезжать из города на заработки, либо делать фиктивную прописку в соседнем регионе, чтобы приняли на работу в родном городе.
В Находке из-за угольного терминала вывешиваемое за окно белье покрывается бурой угольной взвесью, многие имеют серьезные заболевания дыхательных путей. Нормальной медицинской помощи нет: на всю столицу Дальнего Востока есть всего один ортопед, принимающий единожды в день и запись к которому строго ограничена (так со многими врачами). Нет в моем городе мест в школах. Преподаватели начальных классов вынуждены вести не менее двух классов. Зарплаты и пенсии у многих варьируются в диапазоне 10-15 тысяч при ценах на жилье от 11 000 за съем однушки в плохом состоянии. Нельзя не отметить отсутствие базовых коммуникаций на большей части Сибири и Дальнего Востока. Газа, интернета, но в особенности, водопровода и канализации.
Круглогодично ремонтируемые дороги, положенные с грубыми нарушениями в условиях снега и дождя, постоянно переделываются, вызывая многокилометровые пробки. Фальсифицируются выборы, судебные заседания, новости, история, социологические исследования, данные статистики. Нарушаются права и свободы граждан. Принимаются антиконституционные законы. Создаются и ежедневно пополняются реестры запрещенных сайтов, экстремистских организаций. Выдавливаются из правового поля правозащитные и образовательные организации. Ведутся кровопролитные войны на территории других государств, уничтожающие людей, репутацию государства и средства из федерального бюджета.
Уничтожены СМИ (НТВ, РБК, доступ к сети телевещания для «Дождя»). Ликвидированы судебным или физическим путем политические оппоненты (Немцов, Старовойтова, Магнитский, Литвиненко, Политковская и другие). Узурпирована власть. Уничтожена правоохранительная, судебная, здравоохранительная системы. Ликвидированы лесничества вместе со старым лесным кодексом. Поставлены на поток выкачка и вывоз природных недр. Пожалуй, этот список можно продолжать бесконечно.
Перспективы видятся мне безрадостными. Усугубляющиеся ксенофобские взгляды, насаждаемые государственной пропагандой, политика изоляции от внешнего мира, усложнение получения социальных трансферов, репрессии за взгляды. Россия прочно вступила на рельсы фашизации власти. Дети выращиваются со взглядами милитаризации и нагнетания ненависти со стороны опоясывающих их средств уничтожение критического мышления и самосознания.
Учитывая боевую мощь и численность репрессивных вооруженных структур, нынешние тенденции и стремительную ликвидацию всех пока еще имеющихся свобод, надежд на цивилизованное развитие в ближайшее время у меня нет.
Я люблю Россию и хочу в ней жить. Но боюсь, что жизнь со свободными взглядами и желанием что-то изменить к лучшему приведет либо в места лишения свободы, либо к политической эмиграции.